М.Л. Калужский
Общая теория систем
Курс лекций. – Омск: Изд-во ОмГТУ, 2007. – 144с.

Предыдущая

Оглавление

Следующая

Раздел III. Социальная самоорганизация

Лекция 9. Конкуренция и адаптация

Очень серьезную проблему в современной науке представляет терминология. Зачастую одни и те же термины у разных авторов несут различную смысловую нагрузку. Термин «конкуренция» в традиционном понимании подразумевает «соперничество, или борьбу, часто между двумя более или менее четко обозначенными соперниками» со всеми вытекающими из этого последствиями.[76]

Однако сегодня представляется, что понимание термина «конкуренция», как синонима борьбы за выживание не соответствует действительности. Подход к понятию «конкуренция» с точки зрения Общей теории систем предполагает более глубокое осмысление этого явления. Любая конкуренция, в этом смысле есть ни что иное, как сравнительная адаптация систем к наложенным на них граничным условиям.

Теории конкуренции

В основе современного западного подхода к осмыслению социальных явлений лежит уче­ние Ч.Дарвина (в социально-экономическом контексте приоритет принадлежит английскому экономисту А.Маршаллу).[77] Последователи А.Маршалла считают, что социально-экономиче­ские системы (как и биологические в целом) развиваются только по восходящей линии, пе­реходя из менее организованного в более организованное состояние. Сформировалось даже целое научное направление, получившее название "социобиология".[78]

Эволюционный подход прочно вошел в западную экономическую теорию (главным образом – американскую) в качестве основного метода изучения социальных процессов. Основой этого подхода стал «бихевиоризм» – учение, рассматривающее деятельность биологических, социально-экономических и др. высокоорганизованных систем на основе принципа «стимул Þ реакция».

Общеметодологическими предпосылками бихевиоризма послужили принципы философии позитивизма, согласно которым наука должна описывать только непосредственно наблюдаемые и регистрируемые явления. Тогда как любые попытки субъективного анализа внутренних, непосредственно не наблюдаемых, процессов отклоняются как ненаучные спекуляции.

Современная западная теория управления придерживается следующего определения понятия системы: Система (system) – единство, состоящее из взаимозависимых частей, каждая из которых привносит что-то конкретное в уникальные характеристики целого. Организации считаются открытыми системами, потому что они динамично взаимодействуют с внешней средой.[79]

Разумеется, такое определение абстрактно, поскольку и само понятие системы достаточно условно. Общая теория систем лишь в самом общем смысле утверждает, что все системы содержат подсистемы, и при этом сами являются частью более крупных надсистем.

Илья Пригожин пишет: «Ни в биологической, ни в экологической или социальной эволюции мы не можем считать заданным определенное множество взаимодействующих единиц… . Это означает, что определение системы необходимо модифицировать в ходе эволюции».[80]

Отличие заключается в том, что Общая теория систем дает глубокую градацию состояний систем по признакам открытости и равновесности, раскрывает механизмы самоорганизации материи, предлагает методологические основания, позволяющие наиболее адекватно прогнозировать и моделировать системные процессы. Бихевиористический подход на этом фоне выглядит несколько поверхностным, ориентированным скорее на теорию управления.[81]

Сразу хочется отмести возможные обвинения в социальном дарвинизме Общей теории систем. Действительно, пригожинское понимание социальной самоорганизации на первый взгляд мало отличается от социобиологических концепций.

В обоих случаях организационная структура рассматривается в качестве систем разной степени открытости (состоящих из взаимосвязанных подсистем), стремящихся достигнуть разнообразных целей в меняющейся внешней среде.

При этом преимущество обоих подходов заключено в их изначальной диалектичности, базирующейся на достижениях естественнонаучных дисциплин. Не случайно наиболее актуальные для человечества общественные дисциплины с начала Новой эры находились в функциональной зависимости от степени развития естественнонаучного знания.

Так, если в средние века в Европе господствовала теология, то общественные науки практически не существовали. С развитием механистических построений Ньютона возникло соответствующее учение о функционировании общества (Вальрас, Декарт, Лаплас и др.). После появления термодинамики общественные науки получили новую методологию, и наука обратила свое внимание на вопросы системного взаимодействия в обществе.

Биологическая конкуренция

Ни в растительном, ни в животном мире не существует конкуренции как смертельной борьбы за обладание ресурсами. И тем более такой конкуренции нет на химическом или физическом уровне. Максимум, что мы можем встретить в естественных природных условиях – это соперничество между животными за контроль над территорией обитания.

Однако это не смертельная борьба на уничтожение противника. Побеждает тот, кто сильнее, а, следовательно, лучше адаптирован. Он не убивает противника – он лишь оттесняет его.

Так, например, размеры охотничьей территории хищников часто зависят от наличия дичи и численности популяции. Чем больше объектов охоты, тем выше численность хищников и меньше территории необходимо для жизнедеятельности каждой отдельной особи.

Все совершенно естественно. Разумеется, два льва могут подраться из-за убитого буйвола. Однако конкуренция никогда не примет характера соперничества или борьбы на уничтожение.

Даже говорить на биологическом уровне о биологической конкуренции как о соперничестве абсолютно беспочвенно и субъективно. С точки зрения Общей теории систем под таким утверждением нет никаких оснований (прежде всего – системных).

Проблема в том, что качественное развитие систем происходит не эволюционным, а революционным путем (через бифуркации). Обезьяна не эволюционировала к человеку постепенно. Все современные исследования генетического кода свидетельствуют о резком, не постепенном переходе.

Их результаты свидетельствуют о том, что человек возник в африканских джунглях под радиационным влиянием в результате случайной мутации (бифуркации).[82] Конкретная обезьяна (как представитель биологического вида) совершенно внезапно перешла на новый уровень самоорганизации, характеризующийся гораздо большим биологическим потенциалом социального развития.

Речь идет о революционном скачке, куда более важном, нежели изобретение колеса или земледелия. Зачатки социального поведения присутствуют у многих высших млекопитающих, но особенно развиты они у приматов. Однако до появления человека социальная самоорганизация сдерживалась граничными рамками чисто биологического свойства.[83]

За период последних нескольких тысяч лет трудно говорить о заметной биологической эволюции человека. Можно даже сказать, что в биологическом смысле человечество вообще не изменилось. Основные биологические параметры (объем головного мозга, строение организма, его функциональные особенности и т.д.) те же, что и тысячелетия тому назад. Зато очень существенные изменения произошли в социальной организации общества и практических навыках его членов.

И сегодня, если отбросить культурные наслоения цивилизации, мы можем наблюдать, что представлял собой человек до биологической мутации. Многочисленные примеры социальной деградации, когда дети попадают в условия дикой природы и воспитываются животными, более чем красноречиво свидетельствуют об этом. Ни один из них, вернувших в человеческое общество не смог стать его полноценным членом.

Социальная конкуренция

Социальная действительность человеческого общества значительно отличается от социобиологической действительности животного мира. Здесь есть и примеры борьбы на уничтожение себе подобных, и стремление к созданию  общества всеобщего благоденствия, и многие другие системные признаки, не свойственные животному миру. Можно выделить две основные причины существующих отличий:

Причина 1. Абстрактное мышление, позволяющее человеку выходить за рамки сиюминутных потребностей.

Разумеется, человек не вычислительная машина, ему свойственны попытки выхода за рамки рационального поведения. Иначе никакой социальный прогресс был бы невозможен. И там, где имеется возможность такого выхода, она, так или иначе, реализуется. Проблема в том, что один человек имеет финансовую (ресурсную) возможность совершить кругосветное путешествие, а другой всю жизнь лишь мечтает об этом.

Однако и здесь не все просто. Жизнь материально обеспеченного человека характеризуется более высокой степенью организации. Это означает, что на более высоком (системном) уровне появляются новые системные факторы, которые вынуждают человека жить по правилам, диктуемым окружающей средой: приобретать предметы роскоши, переобучаться, осваивать новую технику и т.д. Трудно сказать, кому из них легче жить.

Причина объективна. Бедный человек затрачивает большую часть своих денежных доходов на поддержание биологического существования, тогда как богатый человек может позволить себе предметы роскоши, непосредственно не относящиеся к удовлетворению насущных потребностей.

И те пределы, которые животные устанавливают себе инстинктивно (например, количество пищи), человек устанавливает на основании субъективных умозаключений. В отличие от животных, человек подвержен влиянию сложных эмоций (религия, идеология и т.д.), а также способен к осуществлению расширенного товарного производства. Поэтому на социальном уровне наряду с усложнением системных процессов, возрастает ресурсная обеспеченность систем и снимается ряд природных ограничений на привлечение ресурсов.

Причина 2. Граничные рамки существования человеческого общества, вынуждающие его развиваться по пути нарастающей экспансии.

Проблема лишь одна: экспансия в окружающей среде не подразумевает ничего, кроме экстенсивного роста. Цель конкурентной стратегии, ориентированной на такой рост – т.н. «устойчивое развитие». Естественно, что ни о каком качественном развитии в условиях «устойчивого развития» не может быть речи.

Иная линия поведения также возможна и постоянно наблюдается в окружающей нас социальной действительности. Другое дело, что качественно (интенсивно) человечество развивается вынужденно, не благодаря, а вопреки собственным устремлениям.

Экстраполируя выводы Общей теории систем на общественные отношения, мы получим то, что внутренние потребности социальных систем обусловлены внешними факторами наличия ресурсов (предметов ее удовлетворения), так же как и систем биологических. При этом субъективные устремления человека, как и устремления социальных институтов, находятся в жестких рамках объективных возможностей (наличия ресурсов для их удовлетворения).

Термин «социальный» сегодня подразумевает уже не столько специфические закономерности отдельной дисциплины, сколько общий процесс социальной самоорганизации во всех его проявлениях: исторических, экономических, культурных, идеологических и т.д. Во всех случаях можно без труда выделить системные интересы и лежащие в их основе ресурсные потребности.

При этом интерес может отражать не только потребность, но и способность системы к потреблению определенного количества ресурсов. Так, две однопрофильных системы какого-либо уровня (индивидуум, предприятие, территория) совершенно неоднозначно оценивают перспективы своего развития. Это то, что Пригожин обозначил термином «сложность».

Любой системный интерес проявляется в субъективной поведенческой функции. Однако обусловлена эта функция человеческого поведения все же объективными причинами. И это очень важно. Исчерпывающая трактовка природы интереса и потребности как социально-экономиче­ских и философских категорий была дана в начале 1980-х годов.[84]

Интерес есть проявление потребности при наличии общественного отношения между носителем и предметом потребности.

Потребность – это внутренняя необходимость живых и общественных систем во внешнем предмете, нужном для их функционирования и развития.

Ресурсные потребности социальных систем носят объективный характер и лежат в основе любого интереса, определяющего осмысленное поведение. Однако столь же объективно существуют возможности субъектов по удовлетворению этих потребностей (конкурентоспособность). Можно вывести частное определение:

Конкурентоспособность – это способность субъекта к удовлетворению потребностей в условиях недостаточности ресурсов и наличия других субъектов, стремящихся к удовлетворению аналогичных потребностей.

Экономическая конкуренция

Экономическая конкуренция является одним из появлений социальной конкуренции, играя определяющую роль в рыночной экономике. Внешней (определяющей) причиной экономической конкуренции является ограниченный платежеспособный спрос, а внутренней причиной – производственные издержки. Именно издержки, а не прибыль, поскольку доходы в рыночных условиях – ни что иное, как расходы будущих периодов (нераспределенная прибыль).

В этом заключено кардинальное отличие Общей теории систем от марксистских и классических концепций. Термин «конкуренция» здесь является синонимом терминов «самоорганизация» и «адаптация».

Как же происходит системная адаптация? Мы уже говорили ранее, что самоорганизация систем возможна только в неидеальных энтропийных условиях, поскольку идеально равновесные условия характеризуют стагнацию систем. Поэтому Общая теория систем имеет дело не с идеальными условиями (которые подразумевают также вычленение одного системного уровня), а со средневзвешенным показателем состояния систем в надсистеме (аттрактором) и отклонениями от него.

Представим себе экономическую среду предприятия отдельной отрасли промышленности. Если его показатели соответствуют равновесным в надсистеме, то можно предположить, что производитель находится в близком к равновесию состоянии, а соотношение его совокупных доходов (внешний фактор) и совокупных затрат (внутренний фактор) примерно соответствует равновесным показателям надсистемы.

Особенно важную роль здесь играет «состояние-аттрактор» (равновесие) системы. Если показатель адаптированности производителя к запросам покупателей ниже равновесного, то он задает своим предложением границу отсчета желаемости в качестве худшего варианта предложения.

Рис. 11. Конкурентное равновесие в промышленной отрасли

И, наконец, если адаптированность производителя выше средневзвешенного уровня в надсистеме, то такой производитель получает от потребителей часть сэкономленных ресурсов в виде дополнительной прибыли. Размеры такой прибыли сокращаются по мере эволюционного перехода других производителей на тот же уровень эффективности производства (т.е. постепенного роста самоорганизации всей надсистемы в целом).

Если при проведении сравнительного и функционального анализа закон сохранения энергии (например, в финансовых показателях) практически не проявляется, то при системном анализе он действительно позволяет рассматривать социальную самоорганизацию как явление планетарного масштаба. Отсюда следует вывод о том, что хотя внешние (граничные) условия определяют сравнительные возможности адаптационного поведения систем, но сам процесс конкуренции отражает внутреннюю реакцию системы на изменение внешних условий.

Рассмотрим, что дает изучение конкуренции при проведении системного анализа. Общая теория систем подразумевает, что рост энтропии (издержек, невосполнимых потерь) является причиной процесса социальной самоорганизации. Системы самоорганизуются (конкурируют), спонтанно адаптируясь к ухудшающимся условиям внешней среды.

Общая теория систем делит конкуренцию (системную адаптацию) на два вида:

1.  вертикальная конкуренция – деятельность, направленная на повышение сравнительной эффективности использования ресурсов окружающей среды (синоним – «адаптация»);

2.  горизонтальная конкуренция – деятельность, направленная на экстенсивное развитие за счет привлечения дополнительных ресурсов (т.н. «борьба за выживание»).

Представьте себе два предприятия-конкурента, отношения между которыми развиваются по двум сценариям:

Сценарий 1. Предприятия борются между собой за рынок сбыта, используя рекламные уловки, ценовые скидки, методы силового давления, манипулируя сведениями, порочащими продукцию конкурентов.

Сценарий 2.  Предприятия ориентируются на потребности покупателей, соревнуясь между собой в качестве, полезности и технологичности выпускаемой продукции.

При любом развитии ситуации первый сценарий не способен обеспечить экономический рост даже в среднесрочной перспективе. В этом и заключается одно из основных отличий Общей теории систем от современных западных теорий социальной эволюции. Если понимание сущности описанных явлений войдет не только в теорию, но и в практику социального управления, многие проблемы современности потеряют свою актуальность.

Ресурсная составляющая конкуренции

Несколько утрируя, можно сказать, что, поскольку любая энергия может быть кинетической или потенциальной, то и ее производные (ресурсы) могут быть относительно более или менее ликвидными (например, деньги – товар или запросы избирателей – предвыборные обещания). И при этом они находятся между собой в тесной, хотя и нелинейной причинно-следственной связи.

Если обратиться к толкованию понятия граничных условий, то мы увидим, что первый принцип термодинамики (энергия Вселенной постоянна), столь же справедлив для социально-эконо­миче­ских систем, сколь он справедлив для систем физико-хими­ческих. Этот тезис уже нашел свое отражение в работах экономистов неоклассического толка. Его можно сформулировать следующим образом: ничто не берется ниоткуда и никуда не исчезает.

Разумеется, нельзя бездумно использовать физические закономерности в общественных науках. Однако учитывать тот факт, что социальная самоорганизация венчает процесс самоорганизации материи, просто необходимо. Кроме того, трудно говорить о научной состоятельности социальной теории, если ее положения идут в разрез с положениями естественнонаучной методологии.

Резюмируя можно отметить следующее: не бихевиористическая борьба за место под солнцем, но адаптация к условиям Солнечной системы лежит в основе планетарных явлений. Ресурсы, а не их обладатели в конечном итоге стимулируют системную активность. В этом процессе первично именно Солнце, а не те, кто к нему адаптируется, поскольку именно Солнце определяет условия жизнедеятельности всего живого.

Рассматривая ресурсную составляющую социального бытия, мы пришли к окончательному опровержению бихевиористической формулы "человек человеку – волк" и замене ее на формулу "Помоги себе сам!" (адаптируйся!). Представляется целесообразным несколько более подробно осветить этот момент.

Коллективистская идеология традиционно провозглашает лозунг "человек человеку – друг, товарищ и брат". В реальной жизни это не более чем идеологический штамп, хотя в определенных экстремальных обстоятельствах, что называется, имеет место быть.

Слабое место предлагаемого тезиса заключено в его изначальной замкнутости. С тезисом "человек человеку – волк" все ясно: боремся друг с другом за ресурсы. Здесь же ничего, кроме фразы «осваиваем и распределяем ресурсы» не следует. Иначе говоря, объединяемся для борьбы и завоевания инородной окружающей среды. Еще один типичный пример эндогенного подхода.

Общая теория систем рассматривает общество как часть самоорганизующейся природы. Поэтому роль человека заключается не в постоянной борьбе с окружающей средой, а в прогрессирующей самоадаптации к ее условиям. Если встать на такую точку зрения, тогда политическая борьба или банальная рыночная конкуренция сведутся к процессу перераспределения внешних ресурсов и все общественно-политические системы разделятся по признаку эффективности их использования.

Макроэкономическая конкуренция

Следует отметить, что законы термодинамического равновесия действуют и в макроэкономическом масштабе. С той лишь разницей, что в качестве подсистем здесь выступают отдельные экономические отрасли, эффективность преобразования внешних ресурсов которыми обуславливает приток дополнительных ресурсов (в виде инвестиций).

Иначе говоря, когда в надсистему поступает некоторое количество ресурсов, они распределяются не по признаку размера систем, а по признаку их восприимчивости и степени внутренней самоорганизации (адаптации). Чем более открыта и самоорганизована система, тем эффективнее преобразует она внешние ресурсы и тем более значительную роль в надсистеме играет.

Если сырьевые ресурсы более эффективно перерабатываются в странах с развитой рыночной экономикой, мы наблюдаем переток туда сырьевых ресурсов из стран с менее эффективной экономической инфраструктурой. Од­нако для того, чтобы государство вышло на средний для высокоразвитых стран уровень, недостаточно добиться средних показателей, нужно превысить их.

Так, к примеру, бурный рост в 1990-х гг. легкой промышленности в Китае произошел не только из-за дешевизны местной рабочей силы, но и из-за востребованности дешевых китайских товаров на зарубежных рынках (в первую очередь – в США и СНГ). Ресурсы буквально хлынули в Китай.

Прибыль шла на дальнейшее расширение и обновление высокорентабельного производства. А издержки (энтропия), вызванные освобождением внутренних цен и снижением рентабельности челночной торговли, подстегнули производителей к внедрению современных высокоэффективных технологий. В итоге за счет кустарных кроссовок и пуховиков было профинансировано т.н. «китайское экономическое чудо» в легкой промышленности.

Сегодня для того, чтобы догнать Китай по темпам развития легкой промышленности, необходимо не только повторить китайскую ситуацию, но и оказаться в гораздо лучших экономических условиях. Там перевооружение уже прошло, местный и мировой рынки в соответствии с новыми экономическими реалиями пришли в состояние динамического равновесия. Поэтому новым участникам потребуется гораздо больше ресурсов, чтобы сначала вывести рынок этой отрасли из равновесия, а потом зафиксировать его новые параметры.

Возможны два варианта. Первый – наличие рынка сбыта продукции с огромными свободными ресурсами, в том числе и для товарообменных операций. Экономическое развитие происходит за счет сокращения чужих малоэффективных производств. А второй – это высокотехнологический прорыв, подкрепленный грамотной маркетинговой политикой на макроуровне.

Пример – развитие японской экономики при общем дефиците полезных ископаемых и других природных ресурсов. В этом случае экономическое развитие происходит за счет сокращения совокупных издержек отрасли до тех пор, пока средний показатель эффективности мирового производства отрасли не зафиксируется на новом уровне.

Аналогичным образом можно представить и социально-экономическую ситуацию в Российской Федерации (в региональном разрезе). Вообще, разделение экономических процессов на микро- и макроэкономику представляется достаточно надуманным, поскольку совершенно однородные явления наблюдаются как на уровне отдельного предприятия, так и на уровне региона (территории) или мирового хозяйства в целом.

Рекомендуемая литература:

1.  Будон Р. Место беспорядка. Критика теорий социального изменения. – М.: Аспект Пресс, 1998.

2.  Мескон М.Х., Альберт М., Хедоури Ф. Основы менеджмента. – М.: Дело, 1994.

3.  Тодаро М.П. Экономическое развитие. Учебник. – М.: ЮНИТИ, 1997.

---

Предыдущая

Оглавление

Следующая