Е.М. Кузнецова
Социальный контроль: сущность и методы реализации
Книга о механизмах социального управления обществом. LAP LAMBERT Academic Publishing 2012

Предыдущая

Оглавление

Следующая

Глава I. Теоретические основы социального контроля

§ 1. Развитие представлений о социальном управлении и контроле

Социальное управление и контроль являются необходимым условием существования любого общества. Обусловлено это наличием разнообразных потребностей и интересов у всех участников социальных отношений. Невозможность удовлетворения потребностей любого из них способно вывести общество из состояния равновесия и привести к нежелательным последствиям. Потребности и интересы разных участников социальных отношений могут как совпадать, так и не совпадать, но в любом случае необходимо существование эффективного средства, способного наиболее оптимально организовывать их реализацию. Таким средством являются социальное управление и контроль, привносящие в любое общество элементы организованности.

Теоретические предпосылки становления теории социального управления и контроля можно обнаружить еще в работах мыслителей античности. Одним из первых проблему социального управления затронул древнегреческий философ Платон в работе «Государство». Рассматривая социальное управление как искусство и деятельность одновременно, он выделил специальное сословие (философов-правителей), в функции которых входило осуществления управления обществом и государством. Таким образом, он обозначил субъект социального управления и контроля, интересы которого отличны от интересов объекта (подчиненных)[1]. Кроме того, Платон утверждал о необходимости учета интересов субъекта, посредством предоставления ему вознаграждения и почестей.

В свою очередь Аристотель рассматривал социальное управление как средство, способное обеспечить благополучие всех граждан государства. Это достигается, в том числе за счет того, что все участвуют в управлении – «правят все». Вместе с тем, Аристотель видел плюсы и в том, если бы правители были несменяемы. Однако, он признавал, что на практике этого принципа сложно придерживаться, поскольку «с одной стороны, все по природе своей равны, с другой – и справедливость требует, чтобы в управлении – есть ли управление нечто хорошее или плохое – все принимали участие»[2]. Поэтому «спасительным» в делах управления государством является «принцип взаимного воздаяния»[3], когда поочередно «одни властвуют, другие подчиняются»[4].

Китайский философ Конфуций в VI-V вв. до н. э. рассматривал человека как члена общества, уподобляя государство большой семье. Он предложил использовать моральные нормы в качестве механизма социального управления, а также выдвинул тезис, согласно которому процесс социального управления должен быть осознанным и тщательно подготовленным актом.

Приобретение конфуцианством статуса государственной идеологии, способствовало воплощению в жизнь этого тезиса, что привело к развитию образования и учреждению испытания в виде экзаменов для тех, кто желал занять какую-либо должность в управлении[5]. В целом, учение Конфуция было ориентировано на общество, впоследствии оно было дополнено учением школы Фа-цзя об управлении человеком, обществом и государством и в таком виде просуществовало более двух тысяч лет.

Сущность этого учения заключается в декларируемом равенстве всех перед законом, за исключением носителя верховной власти – правителя[6]. Основными методами социального контроля были провозглашены поощрения и наказания, причем подразумевалось, что наказания должны превалировать над поощрениями. Помимо конфуцианского представления об идеализированном обществе как о единой семье во главе с правителем, сформировавшееся учение содержало в себе три основных принципа социального управления:

1.  принцип управления с помощью законов и предписаний (фа);

2.  принцип власти, силы и авторитета (ши);

3.  принцип метода, искусства властвования (шу).

В эпоху средневековья развитие взглядов на сущность и содержание процесса социального управления не выходило, как правило, за рамки религиозного мировоззрения. Одним из самых значимых мыслителей этого периода являлся Фома Аквинский. Взяв за основу взгляды Аристотеля, он попытался развить христианскую доктрину государства. Процесс учреждения государства он сравнил с процессом сотворения мира богом, где каждой вещи присуща своя определенная функция, для выполнения которой она и создана. Так и в государстве: сначала создаются структурные элементы, они организуются, а затем правитель ими начинает управлять.

Рассматривая в качестве главной цели такого творения достижение общего блага, Фома Аквинский настаивал на том, что привилегии для властвующих должны сохраняться, а подданные правителям подчиняться, как того требует долг, предписанный богом. Только тогда общее благо, т. е. цель социального управления, и станет достижимо. Сильные религиозные традиции – главная особенность средневекового общества, а в таких обществах особенно эффективны методы религиозного контроля, которые и положены в основу христианской доктрины, разработанной Фомой Аквинским, где, по замыслу автора, использование религиозных догматов и верований приведет к достижению намеченных целей.

Значительное отличие от предшествующих концепций присуще позиции Н. Макиавелли. Рационализацию социального управления и контроля он видел в реализации интересов субъекта социального управления. В работе «Государь» им была предпринята попытка выяснения, «какими способами государи могут управлять государствами и удерживать над ними власть»[7]. Одним из решений этого вопроса является рассмотрение методов социального управления и контроля как лежащих вне рамок морали.

В качестве действенных методов социального контроля в отношении политических соперников, по мнению Н. Макиавелли, служат назначение высоких жалований и должностей[8] (работа в целом изобилует описанием методов политического контроля). А для того, чтобы «удержать в повиновении подданных», Макиавелли видел два способа – любовь к государю и страх перед ним. Наибольший эффект достигается, когда оба способа соединены в один. Но поскольку «любовь плохо уживается со страхом, … то надежнее выбрать страх», так как он «поддерживается угрозой наказания, которой пренебречь невозможно», в отличие от любви, поддерживаемой благодарностью, «которой люди, будучи дурны, могут пренебречь ради своей выгоды»[9]. Таким образом, предпочтение в деле осуществления социального контроля по отношению к обычным гражданам Н. Макиавелли отдает средствам принудительного характера, нежели убеждающим.

Мыслители Нового времени активно разрабатывали теорию общественного договора, которая дает представление о социальном управлении и контроле как о необходимом условии установления гражданского состояния.

Одним из первых эту теорию разрабатывал Т. Гоббс. Разделив всю историю существования человеческого рода на два периода – «естественное состояние» и «гражданское состояние», первое он характеризовал наличием у человека «права на все». Однако реализация этого права неминуемо приводит к «войне всех против всех»[10], поскольку носителем такого права является каждый человек в естественном состоянии, и ставит под угрозу жизнь самого человека. Устранение такого невыгодного положения возможно лишь с установлением «гражданского состояния».

Установление «гражданского состояния», по Гоббсу, связано с функционированием механизма социального контроля. Его действие начинается с заключения общественного договора между субъектом и объектом социального контроля, в основе которого лежит процесс отчуждения части естественных прав человека. В концепции Гоббса люди добровольно идут на ограничение своей свободы и отчуждение части своих прав (из дальнейшего изложения концепции становится ясно, что это право «устанавливать, справедливы или несправедливы повеления царей»[11], право различать «добро и зло, справедливое и несправедливое, честное и бесчестное»[12], наказывать себе подобных и др.) в пользу верховного правителя[13] в надежде обрести мир и безопасность. Рассматривая целью заключенного договора благо народа, Гоббс, тем не менее, отрицает возможность существования внешнего принуждения в виде каких-либо социальных и правовых институтов в отношении субъекта. Субъект не досягаем для объекта.

Дж. Локк в своей концепции общественного договора иначе расставил акценты. Основным недостатком естественного состояния он считал отсутствие органов, способных применять механизм социального контроля. Таким органом способно стать государство с его должностными лицами. Однако, Локк указывал, что «когда какое-либо число людей так объединено в одно общество, что каждый из них отказывается от своей исполнительной власти, присущей ему по закону природы, и передает ее обществу, то тогда, и только тогда, существует политическое или гражданское общество»[14]. Таким образом, отчуждение части прав человека в пользу общества «переносит людей из естественного состояния в государство»[15] и запускает в действие механизм социального контроля.

В свою очередь Ж.-Ж. Руссо причину всех бед человека видел в постоянно растущих его потребностях. Невозможность самостоятельно их удовлетворить делает человека подвластным «своей природе и, в особенности, себе подобным»[16]. Эта зависимость заставляет человека постоянно предпринимать попытки «заинтересовать себе подобных в своей судьбе и заставить их находить действительную или кажущуюся выгоду в том, чтобы трудиться для его пользы»[17]. Таким образом, Руссо показал, что для реализации своих интересов облеченная властью элита общества применяет различные средства, которые, в сущности, составляют механизм социального контроля. Осуществляемое воздействие, по Руссо, может производиться как методами прямого воздействия (быть «непреклонным и жестоким» с одними), так и методами косвенного воздействия (быть «лукавым и изворотливым» с другими)[18].

В целом описание механизма социального контроля выражено у Руссо в следующем: «обратить себе на пользу самые силы тех, кто на него нападал, превратить своих противников в своих защитников, внушить им иные принципы и дать им иные установления»[19]. Здесь, во-первых, зафиксирован процесс подмены интересов объекта на интересы субъекта, а во-вторых, отражено воздействие на сознание объекта. Таким видел Руссо современное ему общество, и в противовес такому ложному, порочному и опасному для человечества варианту развития общества, он предлагает свою концепцию.

Что же дает, по Руссо, заключение нового общественного договора индивиду, у которого отчуждаются естественная свобода? Свободу гражданскую, которая «ограничена общей волей»[20], поскольку в результате заключения общественного договора, создается «коллективное Целое», обретающее «свое единство, свое общее я, свою жизнь и волю»[21], свои интересы. Несовпадение частного интереса индивида с тем, «чего требует интерес общий», и отказ «подчиниться общей воле» грозит ему тем, что «он будет к этому (к подчинению – Е.К.) принужден всем Организмом, а это означает не что иное, как то, что его силою принудят быть свободным»[22]. Эта позиция противоречит ранее высказанной Руссо об организации такой формы ассоциации, в которой «каждый, соединяясь со всеми, подчиняется, однако, только самому себе и остается столь же свободным, как и прежде»[23]. Таким образом, концепция Руссо, дает нам представление о наличии механизма социального контроля, выраженного в принуждении, в любой форме организации общества.

В противовес Гоббсу, Руссо в своей концепции предусматривает существование общественного института, призванного обеспечить контроль за деятельностью исполнительной власти. Народные собрания должны созываться периодически и рассматривать два основных вопроса: «Угодно ли суверену сохранить настоящую форму Правления» и «Угодно ли народу оставить управление в руках тех, на кого оно в настоящее время возложено»[24].

Наличие подобного института предусматривал и И.Г. Фихте в своей концепции договорного происхождения государства. Должностные лица, осуществляющие социальное управление должны быть ответственны перед обществом. Если это правило нарушается и, чтобы оно не нарушалось, Фихте предлагал создать специальный орган – эфорат (по аналогии со Спартой), который должен постоянно осуществлять контрольную, надзирающую функцию за действиями исполнительной власти. Эфоры избирающиеся народом, могут приостанавливать действия правительства, если посчитают их противоречащим установленному праву. Однако, в конце своей творческой деятельности он пересмотрел свою позицию и отверг возможность создания эфората, признав ее нереалистичной[25].

В работе «Замкнутое торговое государство» Фихте создает модель «государства разума». В нем все основано на контроле и регламентации: быт, численность каждого сословия (земледельческое, промышленное, купеческое), качество и количество продукции и т. п. Контроль осуществляется, в частности, через выдачу разрешения на занятие каким-либо ремеслом[26], проверку профессиональной пригодности ремесленника[27].

Как самостоятельное направление теория социального контроля начинает зарождаться в конце XIX века. Появление в науке собственно термина «социальный контроль» связано с именем Г. Тарда. В своей работе «Коммуникация и социальное влияние» Тард вводит данное понятие, определяя его как «средство, инструмент возвращения лиц с антиобщественным поведением к общественно значимой деятельности», к поведению, соответствующему общепринятым социальным нормам[28].

По мнению Тарда действие механизма социального контроля направлено на подчинение индивида группе. Это достигается за счет функционирования его как «духовно-психологической системы»[29]. Целью такой системы является ограничение роста потребностей, удовлетворение которых невозможно в данный момент из-за недостаточного развития существующих социальных институтов. Кстати, именно невозможность удовлетворения растущих потребностей индивида и приводит, по мнению Тарда, к антиобщественному поведению[30]. Таким образом, стремление представителей социальных институтов общества к стабильности вызывает необходимость действия механизма социального контроля, так как он способен обеспечить «конформное поведение индивидов»[31] в рамках этих институтов.

Однако, конформное поведение индивидов – это лишь промежуточная цель социального контроля, поскольку конформизм рассматривается как «некритическое принятие индивидом существующего порядка вещей, приспособление к нему, отказ от выработки собственной позиции, пассивное следование преобладающему образу мыслей и типу поведения, общесоциальным или групповым стандартам и стереотипам»[32]. В то время как конечной целью социального контроля является такое поведение индивидов, в основе которого лежит интериоризация интересов субъекта социального контроля объектом как своих собственных. Рассматривая социальный контроль как неотъемлемый элемент функционирования общества, Тард вместе с тем только заложил основу теории социального контроля, предоставив своим последователям возможность более тщательной ее разработки.

Становление теории социального контроля связано в первую очередь с именами Эдварда Росса и Роберта Парка. Концепция социального контроля Э. Росса базируется на таких понятиях как «естественное состояние» (или «естественный порядок») и «социальный порядок». Для установления первого достаточно действия «естественной моральной мотивации»[33] (включающей такие человеческие качества, как общительность, «способность к симпатии», чувство справедливости и др.). Однако для установления социального порядка этого не достаточно. Здесь необходимо действие механизма социального контроля, который Росс определяет как преднамеренное влияние общества на поведение индивида[34]. Суть действия его в следующем: социальный контроль ограничивает абсолютную свободу индивида и создает систему норм регулирования естественного порядка. Как и у Гоббса, у Росса люди добровольно отказываются от части своих прав, результатом чего является заключение «социального договора», гарантирующего социальный порядок[35].

Росс своеобразно решет вопрос об участниках социального контроля. Не называя как такового субъекта социального контроля, в качестве агента (исполнителя) социального контроля он рассматривает общество, утверждая что «контроль, который мы имеем какое-нибудь право называть социальным, опирается на авторитет всего общества»[36]. Однако ниже Росс указывает все же на то, что во главе социального контроля стоит меньшинство (т. е. элита), в подчинении у которого находится большинство населения. Получается, что субъектом социального контроля является элита, агентом – общество, а объектом – индивид. Рассматривая в качестве объекта социального контроля индивидуальных членов общества (индивидов), Росс упускает из виду его коллективных членов, которые также испытывают воздействие со стороны субъекта и, следовательно, тоже являются объектами социального контроля.

Р. Парк в свою очередь рассматривая социальный контроль как «соотношение социальных сил и человеческой природы»[37]. Понятие «социальный контроль» является ключевым у Парка при исследовании всех вопросов связанных с рассмотрением природы и взаимоотношения индивида и общества. Если общество рассматривается Парком как организация корпоративного действия и существования, то социальный контроль – это способ поддержания такой организации в ее постоянно изменяющихся формах. Отсюда следует, что социальный контроль как «универсальная форма общечеловеческого контроля» присуща любому типу общества.

Основная роль социального контроля, по Парку, – обеспечение преобразования совокупности индивидов в общество с присущими ему коллективными ценностями и нормами, основная функция – «организовывать, интегрировать и направлять энергию индивидов, составляющих общество»[38]. Значительную роль в функционировании социального контроля Парк отводил действию социокультурных, экономических, политических, моральных и других институтов над природой человека.

Указывая на надысторический характер социального контроля, Парк отмечал, что различны лишь формы, в которых социальный контроль проявляется – от ритуалов, табу, традиций, обычаев, общественного мнения, до конкретных функций поддержания социального порядка, выполняемых определенными социальными институтами[39]. Эта объективная закономерность, отмеченная Парком, неоднократно критиковалась советскими исследователями в силу господствующей идеологии, не позволявшей признать наличие такого социального контроля в советском обществе.

Тема социального контроля затрагивалась также и П. Сорокиным. Так, в работе «Преступление и кара, подвиг и награда» в качестве действенных средств социального контроля он рассматривал не только кары (наказания), но и награды (поощрения), возможность получения которых оказывает влияние на действия индивида. Исследуя проблему, связанную с изменением интенсивности санкций (под которыми подразумевались как кары, так и награды), отправляемых субъектом социального контроля, П. Сорокин сформулировал «общую теорему», которая объясняет «колебание кривой санкций». Согласно этой теореме, существует обратная зависимость между уровнем развития общества и степенью интенсивности санкций. То есть, чем ниже ступень развития общества, тем выше степень интенсивности кар и наград, и наоборот, «чем более культурно данное общество и чем более однородна психика и поведение его членов – тем менее жестки кары и менее интенсивны награды»[40].

В контексте данного исследования представляет интерес и концепция А. Грамши, которая не входит собственно в теорию социального контроля. Это концепция о роли «органической» интеллигенции в осуществлении «подчиненных функций социальной гегемонии и политического управления»[41]. По А. Грамши, всякая «существенная» социальная группа, попадая на вершину исторического процесса, «создает вместе с собой и формирует в своем поступательном развитии «органическую» интеллигенцию», которая представлена «специалистами» в области отдельных сторон первоначальной деятельности нового социального типа, который новый класс вывел в свет»[42].

А. Грамши рассматривал интеллигенцию в качестве ««приказчиков» господствующей группы»[43], которые осуществляют свои «подчиненные функции» в двух направлениях: во-первых, в отношении социальной группы, которой она обязана своим существованием, придавая «ей однородность и сознание ее собственной роли»[44] во всех сферах общества (т. е. выполняя идеологическую функцию); во-вторых, в отношении общества, с целью «обеспечения «спонтанного» согласия широких масс населения с тем направлением социальной жизни, которое задано основной господствующей группой» и «приведения в действие государственного аппарата принуждения, «законно» обеспечивающего дисциплину тех групп, которые не «выражают согласия» ни активно, ни пассивно; этот аппарат, однако, учрежден для всего общества на случай таких критических моментов в командовании и управлении, когда спонтанное согласие исчезает»[45]. Таким образом, концепция А. Грамши дает нам представление о роли «органической» интеллигенции как агента субъекта социального управления в осуществлении им социального контроля над обществом.

Становление индустриального общества, привело к формированию еще одной концепции социального контроля. Согласно этой концепции развитие науки, техники и технологий, формирует у человека новые потребности, предлагая возможность их удовлетворения. Г. Маркузе характеризуя этот процесс, утверждал, что «транспортные средства и средства массовой коммуникации, предметы домашнего обихода, пища и одежда, неисчерпаемый выбор развлечений и информационная индустрия несут с собой предписываемые отношения и привычки, устойчивые интеллектуальные и эмоциональные реакции, которые привязывают потребителей посредством доставляемого им большего или меньшего удовольствия к производителям и через этих последних – к целому»[46].

Таким образом, вместе со всем аппаратом производства, товарами и услугами, человеку навязывается и новая система социальных отношений, без поддержания и воспроизведения которой невозможно удовлетворение новых («ложных», таких, которые «навязаны индивиду частными общественными силами, заинтересованными в его подавлении»[47]) для человека потребностей. Следовательно, функцию социального контроля осуществляет «аппарат производства и производимые им товары и услуги»[48], и как результат происходит формирование «одномерного человека», «массового человека»[49]. Для такого человека характерно наличие «псевдомышления», суть которого, согласно уже Э. Фромму, в том, что «людям кажется, что это они принимают решения, что это они хотят чего-то, в то время как в действительности они поддаются давлению внешних сил, внутренним или внешним условностям и «хотят» именно того, что им приходится делать»[50].

Исследованием проблемы роли власти и политической структуры в социальном контроле над обществом занимался М. Фуко. Он призывал рассматривать власть не в отрицательных терминах («исключает», «подавляет», «цензурует», «извлекает», «маскирует», «скрывает»), а как создающую реальность, – «власть производит»[51]. В процессе этого «производства» применяются различные механизмы власти и социального контроля с использованием «коварной мягкости, неявных колкостей, мелких хитростей, рассчитанных методов, техник»[52]. Эта специфическая технология власти была названа М. Фуко «дисциплиной». Основная цель применения этой технологии – произвести «дисциплинарного индивида»[53].

В советской литературе тема социального контроля изначально затрагивалась преимущественно в рамках теории криминологии[54]. В рамках этой темы рассматриваются проблемы борьбы с правонарушениями и преступлениями и их предупреждение[55], посткриминального контроля[56] и собственно осуществления социального контроля, одним из видов которого является контроль над преступностью[57]. Социальный контроль в таких работах определяется как форма воздействия, которая «ставит барьер индивидуалистическим устремлениям личности, предупреждает возможные с ее стороны правонарушения и преступления»[58]. В качестве основного средства социального контроля рассматривается наказание, общепредупредительное воздействие которого «имеет реальную важность для борьбы с преступностью»[59].

В начале 80-х годов ХХ века в качестве специальной социологической теории сформировалась социология девиантности и социального контроля (девиантология). В рамках девиантологии социальный контроль рассматривается преимущественно как механизм самоорганизации (саморегуляции) и самосохранения общества путем установления и поддержания в данном обществе нормативного порядка, устранения, нейтрализации или минимизации нормонарушающего (девиантного) поведения[60]. В работах Я.И. Гилинского, В.Н. Кудрявцева, А.М. Яковлева и др. по проблемам отклоняющего поведения рассматриваются нежелательные для общества нормонарушающие проявления с позиции общей социологической теории[61].

Развитие сферы производства в 1970-х гг. обусловило повышение интереса отечественных исследователей к проблемам управления производственной сферой. Постепенно сформировалась теория социального управления, в которой широко используется понятие «социальный контроль». Социальный контроль здесь понимается как один из этапов управленческого процесса[62], суть которого – наблюдение и проверка соответствия процесса функционирования объекта принятым управленческим решениям[63]. Цель такого контроля – дать информацию об объекте управления, в связи с чем социальный контроль зачастую определяется как элемент обратной связи[64]. В работах экономистов и менеджеров социальный контроль рассматривается как механизм эффективного управления[65].

Проблемы социального контроля исследуются также в рамках социальной психологии. Одним из первых тему социального контроля в эту дисциплину ввел Т. Шибутани. Он утверждал, что рассмотрение людей как объектов социального контроля является возможным постольку, поскольку люди «не свободны поступать так, как им хочется»[66]. Однако, «отрицание социального контроля» приведет не к свободе, а к анархии[67], считает Т. Шибутани.

Рассмотрение любого явления с позиции отдельной специальной дисциплины позволяет более досконально исследовать тот или иной аспект явления. Но это же обстоятельство обусловливает, как правило, и узость подхода. Исследование социального контроля в рамках вышеуказанных дисциплин характеризует его разные стороны. Вместе с тем, комплексное исследование социального контроля как процесса социальной реальности не проводится ни одной дисциплиной.

В целом в научной и справочной литературе сегодня существует несколько вариантов определения понятия «социальный контроль».

Одной из наиболее распространенных является позиция, согласно которой социальный контроль понимается как «система наблюдения и проверки процесса функционирования соответствующего объекта в целях предотвращения и устранения его отклонений от заданных параметров»[68]. Такое понимание социального контроля характерно, преимущественного, для советского периода, когда производственная сфера общества рассматривалась как доминирующая, и отражает сущность контроля в системе производственных отношений (контроля в управлении), но не социального контроля как такового. Сфера социального управления гораздо шире, чем производственные (экономические) отношения, а понятие «социальный контроль» шире по содержанию, чем просто «наблюдение и проверка».

Не представляется возможным согласиться с позицией советского специалиста по социальному контролю Б.А. Буйвола, рассматривающего социальный контроль как систему социальных регуляторов (государственных и общественных институтов, права, морали, обычаев, традиций, установок)[69]. Во-первых, в такой трактовке понятие «социальный контроль» и понятие «система социальных регуляторов» оказываются тождественными. Во-вторых, социальные регуляторы могут быть рассмотрены лишь как инструменты социального контроля, помимо которых существуют еще и механизмы, обеспечивающие действие и действенность этих инструментов. В-третьих, данное определение не отражает сущности социального контроля как специфического вида субъект-объектных отношений.

Последняя ошибка характерна для исследователей, утверждающих, что «социальный контроль – это влияние общества на установки, представления, ценности, идеалы и поведение человека»[70]. Изменение установок, представлений и т. д. – цель социального контроля, но объект его воздействия все же человек.

Согласно другому подходу, социальный контроль – это «процессы в социальной системе (обществе, социальной группе), обеспечивающие ее устойчивость и управление входящими в нее людьми, группами, институтами»[71]. Согласиться с таким определением можно лишь частично, поскольку на обеспечение устойчивости системы и управление людьми направлен весь процесс социального управления. Поэтому данное определение включает в объем понятия «социальный контроль» и такие процессы, которые к нему не относятся (например, процессы спонтанной самоорганизации в обществе).

В справочной литературе используется определение социального контроля как механизма или способа «саморегуляции <социальной> системы, обеспечивающего упорядоченное взаимодействие составляющих ее элементов посредством нормативного (в т. ч. правового) регулирования»[72]. Неточность данного определения заключается в том, что при осуществлении социального контроля применяется не только методы нормативного регулирования (активно, например, используются методы ресурсного, идеологического, политического контроля).

Наиболее точно сущность социального контроля отражают определения, рассматривающие социальный контроль:

а).         как процесс мотивации или механизм, противостоящий тенденции к отклонениям от ожидаемых действий объекта[73];

б).        как совокупность процессов в социальной системе, посредством которых обеспечивается следование определенным «образцам» деятельности, а также соблюдение ограничений в поведении, нарушение которых отрицательно сказывается на функционировании системы[74];

в).         как целенаправленное воздействие на поведение членов общества для достижения поставленных целей[75].

Одной из последних отечественных работ в области исследования социального контроля (его типов и техники) стала книга Э. Макаревича и О. Карпухина «Игры интеллигентов, или Социальный контроль масс». Вынесши термин «социальный контроль» в название своей книги, авторы позабыли дать в тексте его определение. Они лишь утверждают, что «социальный контроль массы» – это процесс «ежедневный, постоянный» и «предусматривает привитие ей (массе – Е.К.) определенных жизненных ценностей, консолидации ее вокруг этих ценностей, а также вокруг лидера нации или вождя»[76]. В качестве инструментов социального контроля определяются «общественные связи в форме образования, религии, пропаганды, массовой культуры, рекламы, а также политические партии, вся система производства и потребления»[77] (подход в общем в духе Г. Маркузе).

Таким образом, в развитии представлений о природе и сущности социального контроля достаточно четко прослеживается тенденция эволюционирования взглядов на это явление в социальной жизни общества. Первоначально представления о социальном контроле и управлении сводились к абстрактным рассуждениям о необходимости обеспечения стабильности в существовании общества и о поиске средств ее достижения. Однако позже произошел переход к осознанию существования в социальной реальности социального контроля как особого механизма, обеспечивающего управляемость общества.

Вместе с тем, следует отметить, что единства в определении термина «социальный контроль», целью которого является обеспечение управляемости общества, как самостоятельного объекта управления, до сих пор нет[78]. Такое изменение является ответной реакцией социальной теории на изменения в социальной практике – развитие социальной организации в сторону ее усложнения, делающей необходимым поиск новых средств и методов обеспечения стабильности в новых условиях. Все это свидетельствует о возрастающей роли социального контроля в процессе осуществления социального управления, а, следовательно, необходимости исследования факторов, обусловливающих возможность его осуществления, причин, условий.

---

Предыдущая

Оглавление

Следующая